Острый и, по существу, внезапный кризис, охвативший всю советскую сверхдержаву, своими формальными последствиями привел во взвешенное состояние мировую геополитическую ситуацию. Обилие всякого рода прогнозов лишь подчеркивает непредсказуемость ее развития. Истина, естественно, познается в сравнении – при том, однако, условии, что она находится в диапазоне сравниваемых величин. К тому же, в реальной обстановке всеобъемлющая истина редко кого устраивает. Каждый норовит, отковырнув от нее сколок в приглянувшемся ему месте и действуя этим сколком истины как отвалом бульдозера, расчистить путь своим конкретным и отнюдь не бескорыстным интересам. Объяснить это нетрудно – оправдать сложнее. Даже приняв к сведению, что абсолютная истина – это идеал, а значит, конец движения. Идеал ведь все равно недостижим, сознательное же уклонение от движения к нему означает деградацию, возврат к изначальному состоянию. Концепция общественного развития должна содержать некую критическую массу истины и уж, конечно, не опираться на заведомо иррациональные положения. Утопичность марксизма для кого-то аксиоматична, но огромной части человечества это еще нужно доказать, тем более что развал Советского Союза, на который многие готовы сослаться, как на главное доказательство в пользу данного утверждения, в качестве такового принят быть не может. Он является очевидным следствием неспособности государственного руководителя, неожиданно для самого себя ставшего "избавителем человечества от тоталитаризма", и не более того.
Семь десятилетий кряду каждого советского человека неустанно и жестко ориентировали на систему взглядов, именуемую научной. Следовательно, коренная перестройка системы немыслима без предварительного, столь же планомерного и всеохватного размагничивания общественного сознания от тоталитарного моновидения. Но такая перестройка вовсе не входила в планы того, кто взялся ее провести, и уж тем более не планировался, да и в кошмарном сне присниться не мог итог этих попыток. Ревностный строитель коммунизма, неизменно попадающий в ногу со временем при любом колебании политического маятника, он до последнего момента поднимал на щит идеи "великих вождей", а с КПСС если и порвал, то не от прозрения, а от обиды за ее измену с ГКЧП. Отцедив крупицы содержания из его обильных словесных извержений, можно сделать вывод, что "перестройка" должна была сыграть роль чисто декоративной морковки на кончике кнута, болтающейся перед носом запряженного в партийно-номенклатурную телегу советского народа, заменив собой такой же бутафорский кочан "развитого социализма" по схеме: новый вождь – новый клич. На придание этому акту какого-то содержания, выходящего за пределы чисто обрядового действа, ритуала, этого нового вождя попросту не хватило.
Мироздание зиждется на состязательном взаимодействии двух противостоящих начал. Все суще постольку, поскольку сущ его антипод. Высокое – низкое, тепло – холод, свет – тьма… В общем, не изведав горького, не познаешь сладкого. Классический закон единства и борьбы противоположностей. По аналогии с известными в физике правилами правой и левой руки, буравчика, представляющими векторные схемы электромагнитных взаимодействий, этот закон можно проиллюстрировать правилом идущих ног: два взаимонеразлучных антипода, две ноги – левая и правая – непрестанно состязаются наперегонки, в результате чего происходит продвижение вперед. Причем, что принципиально важно, реагенты не есть взаимоадекватны – один из них выступает инициатором, доминантой. Одна из двух ног толчковая, другая – маховая. Один из электродов испускает заряд, другой его принимает, и т.д. Марксизм в своем стремлении исправить несовершенства существующего порядка вещей предлагает насильственным образом поменять приоритеты в естественно сформировавшихся диполях вместо диктуемого элементарным здравым смыслом устранения дисбаланса в их взаимодействии; целесообразность такого взаимодействия отрицается, более того, предлагается ликвидировать неугодные доминанты, хотя никто и никогда не узнает, насколько одноконечная палка, односторонняя медаль или однополюсный магнит лучше обычных, поскольку таковых нет в природе и быть не может. Представим себе, что спортсмену под предлогом, будто его толчковая нога ущемляет маховую, предложили бы отталкиваться только маховой, а толчковую, во избежание вредительских действий, блокировали или ампутировали бы вовсе. Нонсенс очевидный. Между тем, сутью положения о гегемонии пролетариата является именно такой подход. Да одно ли это положение грешит подобным подходом? В вопросе о роли в истории личности и масс инициатива приписывается последней категории – историю творят массы, они создают революционную ситуацию и выдвигают из своих рядов личность по мере созревания необходимости в ней. Этак получается, что не полководческий гений Александра Македонского покорил почти весь древний мир, а народные массы крохотной Македонии исторически созрели для столь масштабной акции, вот и появился на свет Александр. Приводить примеры такого, или противоположного свойства – влияния на исторический процесс личностей бездарных – можно до бесконечности, ибо весь мировой исторический процесс похож на ожерелье, где нить сплетена из объективных закономерностей, а бусинки – конкретные личности, придающие ожерелью истории тот конкретный облик, который она имеет.
Историческая личность – это центр социальной кристаллизации. Сильная личность сплочает изначально аморфную массу в организованную структуру, наращивает размеры государственного кристалла, упрочивает его внутренние связи. Когда на этом месте оказывается человек слабый, кристалл разрыхляется и в его материале начинается брожение.
Возникает та самая пресловутая революционная ситуация, могущая завершиться рассасыванием массы данного кристалла его соседями. При этом во всех бедах, выпадающих на долю этой самой массы, обвиняется, конечно же, предшественник того, при ком эти беды на нее свалились.
Личность подминает обстоятельства под себя, но если терпит провал, переживает личную драму. Заурядность – игрушка на волнах обстоятельств. Лишенная способности предвидеть их и, тем более, влиять на них, она зато моментально и без всяких стрессов мимикрирует под сложившуюся обстановку. Занимаясь демагогическим виндсерфингом на волнах распада, такой деятель стремится убедить себя и других в том, что все происходящее – не стихия, швыряющая его щепочку, а задуманный и контролируемый им процесс. К примеру, на просторах СНГ приобрело достаточную популярность пущенное в обиход кем-то из нынешней правящей элиты утверждение, что СССР из-за своих размеров был неуправляем. Вот, оказывается, в чем дело: – не кормчий слишком невзрачный – штурвал громадный чересчур!
Чисто механическим пороком тоталитарного строя есть запрограммированность его на катастрофически быстрое по историческим меркам вырождение лидеров, ибо каждый из них, сживая со свету конкурентов, окружает себя угодниками, т. е., личностями зависимыми и заведомо более мелкими, нежели их патрон. Из их числа и определяется преемник, в свою очередь передающий власть своим пестованцам, и т. д. Есть математическая закономерность, проявляющаяся при многократном дифференцировании; каждая последующая производная представляет собой характеристику какой-то определенной частности своей предшественницы; каждая последующая ступень высвечивает детали на порядок меньше предыдущих, и так до тех пор, пока из получаемых результатов не испарится всякий смысл, что обычно происходит иа четвертой – пятой ступени, когда, по выражению одного математика, начинается дикая свистопляска. Ряд производных по некоторым общим признакам подразделяется на четную и нечетную группы. Рассмотрев сквозь призму этой закономерности советский пантеон, мы тотчас же обнаружим отчетливое группирование Сталин-Брежнев – Хрущев-Горбачев, при том что горбачевское поколение с его клиническим недержанием позиции при хронических словесных поносах, породившее дикую свистопляску разложения и разрушения, представляет собой как раз четвертый – пятый порядок дифференцирования величин ленинско-сталинского масштаба. Даже династический порядок наследования власти эффективней тоталитарного в силу того, что наследник правителя располагает генным банком всего обширного древа властеносных предков. Когда же наследственность дает сбой, при монархе учреждается регентство, ответственное за судьбы государства, в отличие от регентов в юбке, без которых иной правитель и шагу не ступит и чье теневое влияние на государственные дела никогда не приводит к добру. Единственно оправданным, с точки зрения диалектики, механизмом передачи власти есть открытый конкурс претендентов, хотя и он не исключает проникновения на руководящий пост ловкого популиста, околпачившего публику, либо расчетливого бюрократа, штурмующего руководящий Олимп, в сиянии славы своего патрона, взявшегося быть поручителем (производная первого порядка в соответствии с нашей математической палеткой). Но у руля подобные правители надолго не задерживаются – саморегулируемая система своевременно подавляет очаг зарождающейся патологии и исправляет положение.
Между тем на момент прихода Горбачева к власти в стране имелись поистине уникальные предпосылки для основательного и практически безболезненного реформирования. Приученный благоговеть перед вождем, советский народ встретил нового лидера с большей, чем обычно, степенью подобострастия, усиленного последовавшими громкими уголовными делами; непрестанные вмешательства и поправки в речь и собеседников, и даже ораторов с исторической трибуны, пускай даже убеленных сединами носителей мировых имен, воспринимались как нечто само собой разумеющееся: раз вождь – значит, и учитель, и отец народа. С другой стороны, чудовищный монстр военизированной советской экономики междуделком наводнил страну отдельными группами потребительских товаров, буквально завалил ее бесхозным добром в виде цветных и редкоземельных металлов и изделий из них. Вот с них-то и следовало начать отпуск цен, а высвобождающиеся мощности переключать на расширение производства товаров, находящихся в дефиците, и так до достижения динамического равновесия между спросом и предложением, и между планом и рынком. Кстати, эта дуалистическая парочка тоже подвергалась вивисекции марксистами, планировавшими потребности вместо удовлетворения рыночного спроса. Но уместен также вопрос ультрарыночникам, отвергающим план как идею: как управлять современной, глубоко структурированной экономикой, чтобы и рынок максимально насытить, и кризиса перепроизводства избежать? Ответ один: здесь, как и везде, необходима гармония взаимодействия двух начал с признанием приоритетной роли рынка.
Серьезные экономические преобразования невозможны без соответствующей политической подготовки; как бы ни декларировал марксизм примат экономики над политикой, экономика есть тело, а политика – ум общества. Экономическая структура формируется в соответствии с законодательством. Решили большевики – и втиснули экономику огромного государства на долгие годы в прокрустово ложе госплановой монополии. Вот вам и примат экономики! Отсюда неправомерность употребления терминов "социализм и капитализм" в том понимании, как их применяют марксисты: не форма собственности определяет лицо государства, а форма власти, которая есть категория политическая. Поэтому правильней будет определять устройство того или иного государства по форме правления, а не по характеру экономики.
Итак, вначале своего правления Горбачев обладал политическим авторитетом более чем достаточным для реформирования, знай он только, что делать. Увы, вознамерившись обрушить глыбу косности, выветрелой каменной головой венчающую гору советской экономики, он не подготовил и не оборудовал соответствующим законодательством тот тракт, по которому поименованная глыба должна была покатиться в отведенное место, не произведя нежелательных потрясений. Аморфная формула "разрешено все, что не запрещено" лишь подтолкнула глыбу, но вовсе не туда, куда метил наш незадачливый Сизиф. Ее крушение повлекло за собой лавину спекуляции, камнепад разворовывания, под видом предпринимательства, национального богатства и перспективу полного развала экономики и распада государства. По мере нарастания этого процесса таял магический ореол крашеного лиса, поначалу окружавший личность речистого, но, как выяснилось, не больно хитрого и уж откровенно конформного президента. Сдавая позицию за позицией, он по-мальчишески бессильно огрызался, ни разу не сделав упреждающего хода, сохраняющего лицо и дающего шанс на перехват инициативы. Впрочем, мы сокрушаемся о том в этом человеке, закономерность отсутствия чего столь обстоятельно обосновали.
И все же, при всей своей одиозности, эта фигура оставалась вне всякой конкуренции на российском политическом Олимпе – до того измельчала номенклатурная партобойма. Весьма красноречивым тому подтверждением явился горе-путч. Или беловежский сговор, участники которого, не найдя в себе мужества взять обанкротившегося руководителя под белы руки и ссадить его с президентского облучка, втихаря повыпрягали его лошадей и растянули их по суверенным дровнишкам. Или неутихающая грызня между ветвями власти, между центром и регионами, бумажная метель указов, то оглашаемых, но не подписанных, то подписанных, но измененных; то оглашенных, подписанных, но затем отмененных; а то неотмененных, но и не работающих... Перекрасившиеся ругают неперекрасившихся окопавшимися партократами. Клянчат каких-то сверхполномочий, но никакой сертификат на потенцию не обеспечит самое потенцию. Нужны изменения по сути, а не изменения вывесок. Лошадей на переправе не меняют, покуда они справляются; но если напор оказался им не по силам, следует немедленно рубить постромки и подводить свежий запряг, иначе водоворот затянет и хилых лошадей, и воз, и все, что на возу. Нации нужно испытывать все новых и новых людей. Нужно пристраститься к нескончаемому политическому тотализатору, ставки в котором – будущее общества в целом и каждого избирателя в отдельности. Не опасаться досрочных выборов, а стремиться к ним, преодолевая вековечную лень и косность. Гласное противоборство, вскрывая потаенные язвы, оздоровит общество, воспитает в претендентах самодисциплину и уважение к правилам игры; у российского Ильи Муромца, испокон веков не слезавшего с авторитарной печи, мало-помалу оживут и зашагают диалектические ноги. Иного не дано.
Извечной мечтой и самой заветной целью человечества было и остается построение справедливого и процветающего общества. Наука, как система рационального познания мира, перевела эту проблему из области мечты в плоскость практического разрешения. Правда, от этого лишь более рельефно обозначилась ее глубина и многомерность. К тому же, говоря словами честертоновского героя, наука – великая, может, величайшая вещь в мире; вопрос в том, что подразумевать под этим понятием. Маркс, обосновывая свою теорию, делит любое общество на два антагонистических класса по характеру их отношения к средствам производства. Так он применяет закон единства и борьбы противоположностей, а точнее, применяется к нему, ибо сознание есть отражение бытия, и, вглядевшись в бытие, мы не обнаружим двух классов, но увидим множество различных, более или менее обозначенных социальных агломераций, не имеющих, к тому же, незыблемых границ, но находящихся в процессе постоянной взаимной диффузии. Нет канонических классов, есть социальный спектр, при ближайшем рассмотрении дробящийся вплоть до уровня отдельного индивида с его личным мировоззрением, запросами и интересами, подобно тому, как из множества отдельных спектральных линий состоит кажущийся однородным дневной свет. И диалектическое противостояние проявляется на всех уровнях и направлениях, начиная со взаимоотношений между соседями, коллегами, членами семьи и кончая глобальным противостоянием геополитических группировок. Стремясь оправдать очевидную искусственность своего подхода, признавая неоднородность и разобщенность социальных категорий, относимых им к пролетариату, сей именем науки Прокруст всего человечества уверяет, что с развитием производительных сил будет происходить все большая консолидация этого самого пролетариата. Опять постановка с ног на голову всей логики мирового развития – по мере развития происходит усложнение, уразнообразивание, если так можно выразиться, форм, а не наоборот. Все семена, имея в виду оплодотворенную яйцеклетку, похожи друг на друга, но как различны взрослые организмы! Со времени создания классовой теории появились тысячи новых профессий и специальностей. Кому, с кем и против кого сплочаться в железный кулак? Таким образом, эта теория предусматривает преднамеренное разжигание напряженности в обществе с целью доведения его до социального взрыва, как радикального средства решения всех социальных проблем. Мол, общество состоит из тех. кто производит совокупный материальный продукт, и тех, кто, владея средствами производства, присваивает этот продукт, фактически грабит производителей. Отсюда вывод: экспроприировать экспроприаторов, ликвидировать их как класс, и освобожденный от угнетателей производитель настолько завалит себя всяким добром, что и деньги станут не нужны – бери, чего душе угодно.
На деле все обстоит иначе. Прибавочная стоимость не может быть взята и просто так потрачена держателем основных фондов на собственные прихоти, поскольку за ее счет производится воспроизводство средств производства, обеспечение его сырьем и материалами, наконец, выплачивается вознаграждение участникам производственного процесса. Следовательно, эксплуатация возникает в случае распределения фонда вознаграждения (иначе говоря, зарплаты) с нарушением соответствия труду, затраченному каждым из участников производственного процесса. При этом, какими ярлыками его ни увешивай, труд организатора по своей значимости несопоставим с трудом рядового исполнителя. К тому же, владелец основных средств вправе рассчитывать на дивиденд за их предоставление в совместное пользование. И вообще, известна эксплуатация наоборот – разорение предпринимателя. Маркс, как всегда, абсолютизирует частность и, как всегда, заподозрив один из взаимодополняемых узлов механизма в недогруженности, предлагает выломать его напрочь, вместо диктуемого элементарным здравым смыслом устройства регулятора нагрузки. В общем, чтобы прыгун лучше прыгал, отрубить ему лишнюю ногу... Что ж, отрубив в семнадцатом году эксплуататоров, Россия получила взамен партноменклатуру. Диалектика, как и любая другая наука, не прощает попыток вывернуть себя наизнанку. Конкретно говоря, все сводится к расстановке акцентов, к определению приоритетов. Невозможно получить объективный результат, приняв за основу заведомую частность. В известной теории относительности базовым параметром служит скорость света, вследствие чего такие категории, как пространство и время приобретают необыкновенную эластичность, а именно: по мере приближения скорости некого объекта к скорости света происходит уменьшение его физических размеров и замедление на нем хода времени – вплоть до вырождения в точку первых и полной остановки второго при достижении указанной скорости. Астрономы действительно наблюдают в просторах Вселенной объекты, удаляющиеся от нас с околосветовой скоростью. Их видимое состояние представляет собой начальную стадию развития вещества. Это происходит оттого, что в наш глаз попадает свет, испущенный ими давным-давно, когда и наша галактика имела такой же зачаточный вид, и какой она, вне всякого сомнения, предстает в данный временной момент, единый для всего Времени и Пространства, перед глазами наблюдателя, находящегося на рассматриваемом объекте (квазаре). Словом, налицо запаздывание носителя информации, но не замедление времени. Эффект Доплера. Но ведь рассматривались (и рассматриваются?) всерьез варианты, когда прибывшие из межзвездных странствий астронавты могут угодить в гости к своим далеким потомкам...
В ходе колониальных захватов и становления современного Запада сложилась система идеологических мифов, названая евроцентризмом. Он утверждает, что Запад - единственная цивилизация, прошедшая в своем развитии "правильный" путь ("столбовую дорогу"), который неизбежно должны пройти все остальные культуры и цивилизации. В конце этого пути всё человечество обретёт одну и ту же "правильную" систему хозяйства и общественного устройства по типу Запада. В 70-80-е гг. большая часть советской интеллигенции попала под влияние этой идеологии, а в годы перестройки евроцентризм негласно стал идейной основой официальной политики. Это способствовало поражению СССР в холодной войне и катастрофическому кризису в России
"Но как непросто - высказаться просто, И в простоте всю мудрость отразить" Авторская трактовка доктринальных вопросов общественного и мироустройства, популяризаторские работы на историческую тематику
"Списки чудес" животного мира, в которых также описываются уникальные свойства и особенности существ, включенных в эти списки, и приводятся любопытные факты и сведения, их касающиеся.
