Глядя на кактусы.

…Размышляя над неясностями и парадоксами теории естественного отбора, я всегда вспоминаю мамиллопсисы и  кохемии как один из наиболее иллюстративных примеров такого типа. В самом деле, если исходить из того, что строение репродуктивных органов является важнейшим классификационным признаком систематической принадлежности вида, куда мы должны отнести их? К некоему отряду зигоморфоцветов. Цветки важнее сосочков и крючочков. Если бы не одно «но»: у растений, в опыичие от животных, копуляция происходит не с партнером, а с посредником. Зигоморфный цветок – это «стыковочный модуль» «под» колибри. Но проводились ли когда-либо системные опыты по гибридизации зигоморфоцветов? Известно, например, что африканский и индийский слоны не скрещиваются, хотя казалось бы... Поэтому, отбросив ложную скромность, примерим на себя лавры академика Вернадского, подсказывающего направления исследований отраслевым специалистам. И лично у меня имеются подозрения, что конечный итог таких исследований можно будет выразить словами поэта:

 Те, кто верует слепо, пути не найдут;
Тех, кто ищет, сомнения вечно гнетут...
Опасаюсь, что голос раздастся однажды:
«О безумцы! Дорога не там, и не тут!»
                                                 (О. Хайям)

Что имеется ввиду? А то, что окончательная картина генетических связей предстанет не в виде линейно разветвляющегося древа по Баккебергу, а неким гордиевым узлом с самым причудливым переплетением различных признаков. Ибо создается впечатление, что любой живой организм изначально снабжен набором генов «на все случаи жизни», и при нужде моментально активизирует тот из них, который необходим в данных конкретных условиях. Ведь, в самом деле, когда слышишь: «в ходе миллионолетней эволюции организмы идеально приспособились к условиям окружающей среды» (сама среда-то сто раз менялась!), возникает вопрос: если для идеальной приспособленности понадобились миллионы лет, стало быть, первенцы нового вида были приспособлены менее всего. И как же в таком случае они не только уцелели в экологическом преобразовании, но и дали потомство, если отбор отсеивает неприспособленных, а факт воспроизводства себе подобных и есть подтверждение приспособленности? То-то и оно, что они приспособились в течение жизни одного поколения! Разумеется, это только схема. Но, согласитесь,  логичная…

Из «письма в номер», журн. «Кактус-клуб» № 3 - 2006

Андерсон, Баккеберг… Линней!

С Вашего позволения хочу присоединить свой голос к хору откликов на столь заметное событие в кактусной жизни, как выход справочника Яна Ван дер Неера «Все о кактусах», и сделаю это, естественно, с позиций, задекларированных в моем предыдущем «Письме в номер». Итак, реконструкция старой доброй системы Баккеберга, на которой возросло не одно поколение кактусистов, назрела и перезрела. «Андерсона ждала, ждала природа…» Но вот пришел Андерсон, и оказалось, что и он чрезвычайно произволен и дискуссионен. Почему, уже говорилось – потому, что исследование генетических связей находится лишь вначале своего пути. Тем не менее, лично для меня и без расшифровки генетического кода совершенно очевидно, что включение, например, долихотеле в род мамиллярий – это (здесь и далее для наглядности прибегну к параллелям с миром животных), как если бы карликовых пекинезов причислить к персидским кошкам. Ну не мамиллярии они, люди добрые! При этом, заметьте, я воздерживаюсь от столь же категоричных суждений о мамиллярии Фрайля и ей подобным с их чудными фиолетовыми пестикамиhttp://shutovia.at.ua/photo/moi_odissei/kaktusy_v_cvetu/mamilljarija_tornberi/35-0-2912 в то время, как у огромного куста мамиллярий пестики салатового цвета что, согласитесь, отнюдь не пустяк. Ах, да, «мамиллярия» это ведь «сосочница»!..

Второй момент: признание статуса самостоятельного рода за естественными гибридами (хагеспостоя, миртгерокактус). Получается, с одной стороны мы стремимся ужать, унифицировать классификацию, что в общем-то достойно всяческих похвал, если только не обьединять кошку с собакой по признаку «усы, лапы, хвост – вот мой паспорт!», а с другой – выделяем в отдельный род помесь льва с леопардом, хотя решение очевидно: низвести родительские роды (!) до положения видов…

Между тем, существует еще одна причина, по которой бинарная номенклатура Карла Линнея уходит от наглядности к умозрительности. Со скольки, например, раз нормальный, т. е., не шибко искушенный в таксонометрических тонкостях человек угадает, что за зверюшка скрывается под именем, в переводе с латыни означающем: «косозубка африканская»?..

Вот и в нашем кактусном огороде: есть зиго-, эхино-, диско-, мело- и прочие кактусы, а есть, например, эскобария Ллойда или харрисия Жюсбера. Мемориальная доска на двоих, привинченная непонятно на что. И это-то в наш век сплошной технологизации, унификации, нормативизации всего и вся! В этом аспекте, коль  уж вы свалили в одну кучу  нотокактусы , пародии и т. д., бог с вами, история и генетика нас рассудят, но хоть уж назовите это все нотокактусами, т. е., южными кактусами! По крайней мере, это будет отражать природу растений  и географию их распространения… Кстати, эта самая харрисия, знаемая нами еще и как эриоцереус все того же дядюшки Жюсбера, прекрасно справляется с ролью жирафа, влюбившегося в антилопу по имени эхинопсис Эрье, а стало быть, отнесение их к разным родам представляется лишенным доказательной базы…

И непосредственно о справочнике. Замечено несколько, пользуясь терминологией ISO, несоответствий. Так, под вывеской геминиспины красуется явная хахниана, самой же геминиспины я так и не обнаружил, в отличие от балдианума, оказавшегося в окошке, подписанном G. Terweemeanum, а уж о том, не этот ли последний занял его место, судить не берусь. Да и не очень-то посудишь, даже если речь идет о достаточно известных видах, учитывая размер, а в ряде случаев и качество изображения. С огромным трудом нашел я в обсуждаемом издании и любимца юных кактусистов винтероцереуса золотоколючкового, которого раздобытый хвостик, будучи привит на селеницереус, превратился в чудовищную золотую плеть, сплошь облепленную цветками – настолько он оказался «зашифрован» этими перегруппировками… Или: для многих любителей вечной интригой может остаться, каким же сходным с опунциями качеством обладают квиабентии, поскольку, уж не знаю по чьей вине, статья о них обрывается если не на полуслове, то не половине предложения. Впрочем, квиабентия как объект коллекционирования, вряд ли способна вызвать ажиотаж ,а в целом же,  по мне,  достоинства издания затмевают его недостатки.  Систематизационную чехарду и кучу малую достаточно эффективно нейтрализует обилие приводимых для каждого представленного таксона синонимов и альтернативных наименований. Хочется отметить завидную продуктивность автора с учетом того, что этот справочник у него не единственный.

Хорошо, если  бы господин Ван дер Неер умножил площадь каждой информационной единицы этого справочника, допустим, на два. Стали бы вдвое выразительнее и разборчивей изображения, вдвое содержательнее описания, а сам фолиант – всего лишь вдвое толще, что-то наподобие баккеберговского Лексикона. Присовокупляю к этому пожелания  господину, о коем речь, дальнейшей плодотворной работы на избранном им благородном поприще.

«Хобби-лист» журнала «Кактус-клуб» № 3,4 - 2007